Если небо станет чужим,
Кто удержит тебя в руках?
Ярких факелов черен дым,
Знай теперь, что такое страх.
Светел герб на твоем щите,
Белы звезды в твоих глазах,
Но застыло слово "отец"
Горьким привкусом на губах.

"В этой узкой чужой земле
Между морем, стеною скал
И извившейся, словно плеть,
Серой ложью кривых зеркал,
- Знай теперь, что такое ложь, -
Заперт огненный мой народ.
Неспокойно тебе - ну что ж,
Разорви туман и - вперед!
Есть один лишь путь - на восток,
А другие - в огонь, не жаль!"
Поднимается, как росток,
Новый бог - холодная сталь.

Тирион мой - колокольный звон 
В память о выбравших смерть. 
Белою птицей небесный стон 
Бьется в земную твердь. 

Перышком кружится на ветру 
Чья-то ещё душа - 
Белую леди, свою сестру, 
Ищет, едва дыша. 

Так возвращается в белый град 
Кто-то ещё из них. 
Смотрит Король Живых, и не рад 
Что сам остался в живых. 
 

БОЙ РЫЦАРЯ ЗОЛОТОГО ЦВЕТКА КНЯЗЯ ГЛОРФИНДЭЛЯ 
С БАЛРОГОМ ПРИ ПАДЕНИИ ГОРОДА ГОНДОЛИНА 

Вот твой час, Золотая Звезда, 
обними свою смерть, о рыцарь, 
Протяни ей навстречу ладони 
и лети с нею вместе, как птица. 
(Помнишь, медленно, как во сне, 
оседает высокая башня. 
Твой король уже спит, и теперь 
и тебе умирать не страшно). 
Так он встал на краю судьбы, - 
его волосы ветер рванул, - 
И не демона - Белую Леди 
крепко обнял. И с края шагнул. 
 

ПРОРОЧЕСТВО  
(ГЛОРФИНДЭЛЬ ИЗ РИВЕНДЕЛЛА)  

Алый ветер в ночи раздувает костер до небес, 
И швыряет, как искры, нам капельки крови в глаза. 
Многих выпустит этот стальной черно-факельный лес, 
Но из тех, кто уходит, один возвратится назад. 

Ветер-золото встретит пришедших в сияющий край, 
Сыновья к матерям приникают, как к камню - лоза. 
Многим вновь обрести свой навеки потерянный рай, 
Но из тех, кто уходит, один возвратится назад. 

Белый ветер на крышах играет с безумием птиц, 
И по серому камню стены прокатилась слеза. 
Наши судьбы становятся шелестом книжных страниц, 
Но из тех, кто уходит, один возвратится назад. 
 

NYERE. FINDECA'NON 

Спят высокие рыцари Хитлума, 
Ночь покрыла их волосы инеем. 
Спят бок о бок эдайн и нолдоли, 
Смертные и смерть принявшие вечные. 

Ветер треплет у мертвых волосы, 
Гладит их, словно невеста юная. 
Спят, раскрыв небесам объятия 
Рыцари белотуманного Хитлума. 

Хэй! Туман был плащами воинам, 
Стал теперь покрывалом ложу их. 
Солнце было им стягом огненным 
И склонилось к земле знаком траура. 

Их мечи стали тонкими свечками 
В белом храме, их песни - молитвами... 
Едут к Западу рыцари Хитлума 
На конях погребального пламени. 
 

НА СМЕРТЬ ВЕРХОВНОГО КОРОЛЯ  
НОЛДОР БЕЛЕРИАНДА, КОРОЛЯ ХИТЛУМА  
ЛОРДА ФИНГОЛФИНА СЫНА ФИНВЭ 

Кто своей звездой называл клинок, 
А клинком называл звезду... 
Гандель

Кто смеялся, глядя в лицо смертям 
(А одной из них - не миновать), 
Тот, найдя свою, будет так же прям, 
И Врагу его не сломать. 

Рукоять меча - как ладонь того, 
Кто тонул, уходя под лед, 
Он сжимал в руке. (Больше ничего 
Не осталось - но кто поймет). 
 

РАЗМЫШЛЕНИЯ ЮНОГО  
ФИННЕЛАХА О ПРЕДСТОЯЩЕЙ  
СМЕРТИ ГИЛЬ-ГАЛАДА 

Кто стремится в небо - 
Обретает небыль. 
Может быть, так лучше? 
Смотрит из-за тучи 
Аракано-старший. 
Мне уже не страшно: 
В вечное сиянье 
Я шагну с порога. 
Нету расстояний, 
Далека дорога. 
 

I QUENTA 

Что ты имеешь право просить у Валар, 
Ты, отвергший их имена во имя Проклятья? 
Ледяную звезду из стали и пыль той дороги, 
По которой, не оглянувшись, ушли твои братья - 

Даже нет, не звезду, а лишь луч, на клинок похожий, 
Право греться в холодном и остром пламени снега, 
Право сорванным голосом петь, не срываясь на слезы, 
Разделить с королем и народом безумье Побега, 

Разделить с королем и народом безумье Полета, 
Как с обрыва шагнуть, перед Господом стать на колени. 
Право знамя нести, знамя лорда, Крылатое Пламя, 
И смеяться над бездной, смеяться, в лицо глядя Тени. 
 

ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА ГОСПОЖИ ИРИМЭ 

То ли звездочки запутались в ресницах, 
То ли снежный блеск недавнего ненастья. 
Леди Лалвэн нынче дома не сидится, 
Леди Лалвэн раскрывает двери настежь. 

И бегом, и в танце меж берез кружиться, 
Босиком, разбрызгивая лужи - 
Звонкий смех ее взлетает яркой птицей, 
Серый траур декабря уже не нужен - 

И до вечера пропасть в лесах, и к ночи 
Возвратиться в дом, продрогшей и веселой, 
И найти письмо, читать знакомый почерк, 
И принять на плечи груз тоски тяжелой. 
 

* * * 

Зелены травы степей, 
Конь мой летит ветру вслед. 
Кто остановит меня - 
Смерти нет. 

Белою станет земля 
(Век наш жесток, но это - наш век), 
Но это не седина, 
Просто снег. 

Ночь на пороге стоит, 
Кружатся звезды над головой. 
Руны в дорожной пыли - 
Путь домой. 
 

* * * 

Низкий голос     подобен золоту 
В руках кузнеца,     ожерелье кующего. 
Ритм чеканный     баллад и песен 
Словно удары     гулкие молота 
В кузнице тайной.     Не меч куешь ли, 
Маглор Певец,     сюзерен арфистов, 
Князь менестрелей,     не меч куешь ли? 
Золотоpунный,     остро отточенный, 
Меч твоей песни     разить ли недругов 
Сотнями будет,     черные воинства 
Ниц повергнуты     будут ли, встретив 
Твое оружье, защитник Химpинга? 

Но нет ответа,     лишь чайка стонет 
Над серой волной     Великого Моря. 
А волны лижут в камнях лежащий 
Клинок, смывая     алую кровь 
Со стали, блестящей     в бледных лучах 
Заходящего солнца.     И плачет чайка 
По семерым,     ушедшим в пламя. 
 

НОЛДОРСКАЯ ПОГРЕБАЛЬНО-ПОХОДНАЯ 

Падают ниц, кто пришел за плату 
Судьбы кроить из дорожной пыли. 

Я и хотел бы - не мог бы плакать:  
Слезы мои синим льдом застыли. 

("Ставлю в залог - разве мало - веру"   
- Мало ль, мой лорд? И того-то нету...)

Если подняться с луною вровень,  
Что не застыло еще - застынет. 

Братья мои, Etyangoldi-Ranar,  
Капли дождя на холодных лицах. 

Плачет ли Хэскиль, молчит ли Намо -  
Ветер, играй белозвездным стягом! 

* * *  

Твои черные волосы - инеем седина  
Их коснулась; в руках моих серебро.  
Лорд Финголфин, звезда моего декабря,  
Пламя снежных моих костров -   
Мне ли плакать и петь, мне ли пить за тебя до дна,  
Мне ли ждать возвращенья, святые твердить имена?  
Голубые глаза твои - льдом застыла слеза.  
Наши земли - на дне морском. Нет дороги назад.